А еще пообещал себе, что буду любить своих детей всем сердцем, не боясь кричать об этом на весь белый свет. Сестра же прекратила попытки стать лучше для родителей и заслужить их расположение, теперь действовала в обратном направлении. Выкрасила пшеничные волосы в красный цвет, сделала две татуировки, пробила губу и бровь, стала одеваться вызывающе.
Но родители только смиряли ее взглядом и осуждающе фыркали, бросали колкие замечания или просто насмехались над ее внешним видом. Таня плакала, а я ее жалел. Через какое-то время она оставила любые попытки, собрала вещи и ушла. В семнадцать лет она забеременела от какого-то парня, за два месяца до родов ей стукнуло восемнадцать, и они успели пожениться. А я в это время уже заканчивал институт, о чем пожалел даже.
Но буквально через год случилось то, что навсегда изменило мою жизнь. Моих родителей хватил удар. Сначала отец перенес инсульт, а следом за ним мама. Врачи говорили, что такое бывает у супружеских пар, которые давно вместе и буквально чувствуют друг друга. Только мне от этого становилось не легче. Доктор также объяснил, что даже при должном уходе им максимум осталось полгода.
Я изучал бумаги, возил истории болезней к другим специалистам, но те называли еще меньшие сроки, доводя меня до исступления. Я забрал родителей домой, оборудовал спальню, даже две больничные кровати поставил. Кормил, мыл, проворачивал, колол, ставил капельницы, включал их любимые фильмы и телешоу, аудиокниги или читал сам.
Они смотрели на меня с теплотой, которую я от них никогда ранее не чувствовал. Я клялся, что поставлю их на ноги, что не брошу в любом случае. В день возвращения из больницы я звонил сестре, но та отказалась даже приехать. Она не хотела их видеть, даже когда они больны.
Я знаю, что детство у нас было не такое счастливое, но у нас был дом, еда, крыша над головой. Нам покупали все, что мы хотели, давали возможность получить любое образование и даже счета на наши имена были открыты родителями. Пусть они оказались скупы на чувства, но они подарили нам ту жизнь, что есть у нас сейчас. Однако сестра отказалась помогать больным родителям, даже узнав о прогнозах врачей, бесполезности лечения и сроках.
Я не разозлился, понимал ее. Продолжал ухаживать за родителями, параллельно осваивая интернет-профессию. Через три месяца отцу стало еще хуже, он часто впадал в беспамятство. Врачи разводили руками, не в силах помочь. Я вновь звонил сестре, но она отказывалась приехать. Вечером она все-таки решилась и позвонила в дверь. Она приехала с сыном на руках и вся заплаканная.
Помню, как она вошла в комнату с ребенком, и родители смотрели на нее так, будто всю любовь пытались «додать» именно сейчас. Таня сдерживалась, хоть слезы и текли по щекам. Она сначала положила сына на грудь матери, потом к отцу. Это ведь был их внук и они должны были увидеть его перед уходом. Тем же вечером умер папа, через час после того, как Таня уехала с малышом. А на утро вслед за ним ушла и мама.
Я наверно в жизни так не рыдал, как тогда. Мне было безумно тяжело ухаживать за ними, но до последнего надеялся, что шансы есть, пусть и крошечные. Сестра тоже плакала в трубку и благодарила, что я все-таки уговорил ее приехать. Я отказался от ее помощи, ведь им с ребенком деньги важнее.
Похороны организовал сам, купил места, заказал общий красивый памятник. Они заболели вместе, пронесли этот недуг и умерли вместе, пусть эта плита станет символом такой вечной любви. Надеюсь, что и после смерти они будут рядом друг с другом. Терять родителей очень тяжело. Какими бы они ни были, они остаются теми, кто подарил нам жизнь, научил всему и показал белый свет.
