С чем бы мы не сталкивались в медийном пространстве, какое бы явление не привлекало нас своей экзотичностью, необычностью, да чем угодно еще, реальность всегда проще и прозаичнее. И страшнее, от этого никуда не денешься.
Вы не узнаете ничего нового о безумии – художественные образы его давно затерты до дыр, словно вышедшие из обращения смирительные рубашки. Смакования подробностей быта психиатрической лечебницы здесь тоже не будет – стремление к реализму как виду фантазии (удивительный каламбур, не так ли?) тоже себя изжил.
Те, кто хотел пугаться но перестал получать свою порцию адреналина от выдумок, нашли понимание у контент-мейкеров. Теперь голая правда работает лучшим усилителем растущего вкуса для обывателя, нежели любая фантазия. Правда не страшнее. Она просто существует, и для существования ей не требуются основания.
Эта история – простой диалог с человеком, который побывал по ту сторону забора психоневрологического женского диспансера. И, пожалуй, обойдемся без имен и лиц.
Вы не узнаете ничего нового о безумии – художественные образы его давно затерты до дыр, словно вышедшие из обращения смирительные рубашки. Смакования подробностей быта психиатрической лечебницы здесь тоже не будет – стремление к реализму как виду фантазии (удивительный каламбур, не так ли?) тоже себя изжил.
Те, кто хотел пугаться но перестал получать свою порцию адреналина от выдумок, нашли понимание у контент-мейкеров. Теперь голая правда работает лучшим усилителем растущего вкуса для обывателя, нежели любая фантазия. Правда не страшнее. Она просто существует, и для существования ей не требуются основания.
Эта история – простой диалог с человеком, который побывал по ту сторону забора психоневрологического женского диспансера. И, пожалуй, обойдемся без имен и лиц.
ИЗ СТАТЬИ ВЫ УЗНАЕТЕ: [скрыть]
ДОПОЛНИТЕЛЬНО
В ПНД может попасть любой, что стремиться? Стоит только упомянуть о попытке суицида. Или словить белку. Или ощутить тлетворное дыхание шизофрении. И ты уже сидишь на приеме у леч. врача. Можно договориться с врачами и тебя откомандируют в ПНД санаторного типа. Но обо мне никто особо не договаривался. Все началось с бурного подросткового возраста, лет в 14 меня первый раз заслали к психологу. Впрочем, психолог ничем мне не помог. Я четыре раза оказывалась в ПНД г. Калуги. Меня обычно держали не больше двух недель. Это обусловливалось тем, что состояние мое быстро приходило в норму. Наверное, за счет атмосферы. Не очень хочется там задерживаться на долго. Да и случаи, в принципе, были не существенные.
Пациенты – особенная тема. Это либо люди с ЗПР (Задержка психического развития – прим. ред), перешедшие из детского отделения во взрослое. Или бабули, чей разум под старость начал давать сбой. Иногда встречаются женщины, которые ушли в ПНД от злого супруга. А иногда – наркоманы и алкоголики. В последний раз я встретила двух девушек – они обе были, как говорится, воцерковленные, читали каждый день утреннее правило и вечернее, переписывали псалмы. Но от фобий и депрессий их это не спасало. Если у человека ситуативная депрессия, то врачи его особо долго не держат. Не больше двух-трех недель, которые помогают понять индивиду, что лучше меланхолично лежать у себя в комнате, пить вино и предаваться легкой тоске, чем гулять по отделению.
Персонал идет посменно. Санитарка и медсестра, которые следят за тобой и отчитываются врачу. Медсестры ставят капельницы, делают уколы. А санитарки – гоняют народ из сортира за курение, загружают работой (мытье полов, мытье «овощей» и т.д.) и тоже контролируют. Отношение к людям у них может быть абсолютно различным. Кого то они любят, а кому-то выдают свое мнение сочным матом. Вследствие того, что они, обычно, патриархально настроенные тетки, то за свою обязанность считают прочесть лекцию насчет мужа и детей, и не важно какое у тебя мировоззрение. Селф-харм более всего приводит санитарок и медсестер в исступление, они начинают беседы о Боге, о будущих мужьях и прочих, в больнице кажущихся несущественными, вещах.
Безусловно, некоторые имеют в себе сострадание. Но такие долго не задерживаются. Ибо сопереживать всем подряд – дело крайне тяжелое. Остаются тетки с железной психикой, готовые лишний раз пырнуть аминазином. Но если с ними дружить – сигареты и чай будут обеспечены. Самую грязную работу выполняют больные. Они и «овощей» моют, переодевают в халаты, под вечер – полы по всему коридору и сортир драят. Просто за то, чтобы дали покурить. Лечащие врачи обычно любят говорить про замужество, молодость и твою невероятную глупость. В плане эмпатии тут все очень плохо. Персонал не желает ни с кем возиться как со списанной торбой и в основном просто посылает. В том отделении, в котором я находилась, трехэтажный мат от медсестер и санитарок – явление обычное и абсолютно нормальное. И не важно, что ты спитой шизофреник или просто через чур экзальтированная личность – отношение ко всем одинаково. Сострадание чаще проявляют больные, нежели персонал.
Насчет ответственности. Лечащий врач быстро, и особенно не вдаваясь в детали, ставит диагноз. Дальше – лекарства, уколы и капельницы. Периодически (раз в неделю, а может и реже) проводят обход. Если человек в относительно адекватном состоянии, забористые препараты убирают или снижают дозу. Конечно ходили всякие слухи о том, что пациентов намеренно доводили до вегетативного состояния. Последний раз мне пришлось помогать тащить такого больного до реанимобиля. К концу моего прибывания в ПНД санитарка сказала, что та тетка умерла в реанимации. Многие суицидники, лежавшие в больнице, все таки добивались своей цели. 25 лет без выписки сидит там одна тетка, ее основное занятие – жрать как не в себя. Держат ее там, скорее всего потому, что ни родственников, ни друзей у нее не осталось. Да и жить ей негде.
За стеною первое время обкалывают неплохим количеством снотворного, либо другими инъекциями. В зависимости от диагноза. Тогда думаешь лишь о том, чтобы поесть и поспать. Ввиду того, что еда в столовке до жути отвратительна, завтрак, обед и ужин давался с большим трудом. Но дело в том, что очень хочется домой и тогда приходится делать вид, что ты ешь эти помои. Больше всего хочется домой к примитивным бытовым радостям – интернету, душу каждый вечер… Главное – иронизировать, шутить и говорить лечащему врачу что становится лучше.
Через пару дней, проведенных в этом славном месте находит скука, и любое происшествие становится предметом обсуждения. В основном – как кто-то в очередной раз «накрылся» и его привязывают к койке или у кого можно стрельнуть покурить, пока санитарка пьет чай. Пару раз тетка в комнате с умывальниками ела хозяйственное мыло.
Апофеозом была моя последняя ночь в психушке. Тетеньку, что была отправлена на «побывку» в Москву к родственникам, привезли на такси в отделение. Эта самая тетка накупила хренову тучу еды и, по доброте душевной, пригласила всех употреблять еду в палату. Поскольку наши койки стояли рядом, то и мою оккупировала местная «элита». Веселье продолжалось до 12 ночи, потом санитарка стала гонять больных, а тетка – ругаться с санитаркой, после чего ее привязали к койке, и всю ночь эта баба орала и не давала всем спать.
Мир для меня особенно не поменялся. Все было как обычно, но в первые дни нормальная еда, прогулки по городу и интернет казались до ужаса приятными вещами. Но еще недели две мне постоянно снилось отделение, мытье еле-еле шевелящихся людей, курение «бычков» в сортире. И когда я просыпалась и понимала что я не в палате, а дома, меня одолевала радость.